Мойка и стрижка собаки, которая этого не хочет. Пару лет назад нам подарили беленького щеночка. Порода, вроде, болонка. Кличку ему дали Тёма. Пока он был совсем маленький, это было милое существо. Но потом он стал расти и расти… И вырос довольно большим для болонки; скорее, правильней его было называть болон. А характер сформировался тяжелый: ласкать не разрешал, никого не любил, авторитетов не признавал.

Розовый нос сочетался с маленькими недобрыми глазками. Добренькими они становились, если ему перепадали любимые им деликатесы – пельмени и семечки. Но ровно настолько, насколько они могли быть у злобного существа.

Шерсти на нем было, как у барана! Но он категорически не любил мыться и стричься. Дело это было необходимое (шерсть начинала вонять), но крайне трудное и тревожное – как для собаки, так и для нас. Мы готовились к этим гигиеническим процедурам заранее. Но и Тёма всегда предчувствовал «экзекуцию» и прятался под диван.

Так произошло и в очередной раз. Пес мигом забрался под диван и на мои уговоры отвечал только рыканьем и скулежом.

Ладно, думаю, лаской не получается, будем обманом действовать. Сходил на кухню, взял пельмень и вернулся к дивану.

— Тёма, смотри какой чудный пельмешек! Понюхай-ка!

Из-под дивана доносились захлебывающиеся слюной стоны. Дивный запах манил, но собачья память на плохое (как когда-то уже его выманивали таким способом) была сильнее. Инстинкт самосохранения возобладал над ощущением голода.

Хорошо пес знал не только слово «пельмень», но «швабра». Швабра была последним методом выковыривания его из укрытия. Поэтому, когда я объявил ему, что пошел за шваброй, то услышал не только, рычание и визг, но и скрежет когтей впивающихся в щели паркета, чтобы сильнее фиксировать собачье тело.

Я осторожно засунул швабру под диван, нежно и настойчиво приговаривая «Тёмушка, собаченька, иди сюда дорогой!» «Собаченька» яростно вцепилась в швабру зубами. Я использовал этот момент, чтобы, постепенно подтягивая древко швабры, вытягивать животину наружу. Но что-то заподозрив, песик бросив швабру, опять забился в угол, цепляясь когтями за паркетину. Вдобавок из-под дивана послышалась вонь.

— Ах ты, вонючка американская! – выразил свое возмущение я и продолжил настойчивые попытки – Выходи, Леопольд, подлый трус!

Под диваном продолжалась неистовая борьба зверя со шваброй, которую он успешно расщеплял на мелкие частицы.

— Все, конец тебе! — известил я Тёму. В ответ слышалось только, приглушенное шваброй во рту, рычанье.

— ААААА – дико заорал я, заглядывая под диван. Собака опешила и… выпустила швабру изо рта. Быстрым отработанным движением мне удалось подцепить его шваброй и выволочь в комнату. Он отчаянно упирался, пытаясь закогтиться за паркет, но при стремительном движении швабры только скользил по нему. Движение с препятствиями сопровождалось разнообразными звуками, которые, наверное, означали собачий мат.
Мне удалось подтащить его к ванной, и, увидев мать с мочалкой и ножницами, он понял, что конец близок, и сменил рык на жалобный скулеж.

Минут через сорок он был благополучно помыт, подстрижен, и в награду накормлен пельменями.

Вылизывая миску, Тема, судя по всему, продолжал «ругаться», вовсю проявляя свой злобный характер: — «Вот гады! Откупились!»

Истоию написал:

Вячеслав Вениамининов — директор зоомагазина Зоомаркет